Крестоносец Жаждой томимый непреодолимою, В полночи зимней оставив любимую, Еду я мимо под слёзы незримые, Господа имя иду воевать. Дом и интим оказались сменимыми Хоругвью, дымом и ратными гимнами, Кажутся мнимы дома с херувимами, Ведь так решимо сбирается рать. В поисках чисто божественной Истины Рать малочисленна, цель неосмысленна, Может - бессмысленна или двусмысленна, Но, независимо, несдобровать Тем, кто истомой томим неуёмною Выбрал нескромно дорогу огромную, Нет бы им - тёмную тропку укромную, И вокруг дома опять и опять. И легковесной изящной словестностью Я повествую с известною честностью: Шёл я такой захолустною местностью, Где неизвестности дебри под стать, Без принужденья, без предубеждения, Для упражнения в телодвижении Шёл на сраженье на уничтожение, Не унижаясь движением вспять. Но невозможно понять невозможное, Может быть, сложным покажется ложное, Может, ничтожен я и не положено Истину Божию мне осознать. И, в бездорожии мысли стреноженный, Съёженный дрожью под кожей ухоженной, Я подытожил, что в жизни безбожии Божьего можно уже не искать. Тернии дальних краев не измерены, Их арендуют Колумбы и Беринги, Я же уверен, и - непреднамеренно К новому берегу мне не пристать. Если добрался бы я до Америки, Все бы историки бились в истерике, Лучше с любимою в стареньком скверике Будем Америки мы открывать.