Семья как мультипликатор перераспределения


Если умный, сильный вождь человеческого племени сумел эффективно организовать взаимодействие своих соплеменников, и племя благополучно забило мамонта, то он имеет полное право отрезать себе лучшие его куски. Пусть даже и в ущерб некоторым менее значимым для племени членам. Естественное неравенство в способностях и обусловленное им право на доступ к ресурсам было, есть и будет. Пусть вождю и достанутся лучшие куски, но при достаточном наличии ресурса остальные соплеменники не будут сильно обездолены.
А теперь представим, что у вождя есть жена или несколько жен и много детей, которых он идентифицирует как своих. В этом случае он отрежет лучшие куски добычи не только себе, но и своим женам и детям. При таком раскладе клану (семье) вождя достанется уже более существенная часть добычи, а другие члены племени будут ущемлены в правах значительно больше, чем случае, когда вождь семьи не имеет. Встает вопрос: да, вождь умело организовал охоту и имеет право на лучшую часть ее результатов. Но какое отношение, с точки зрения племени в целом, к лучшим кускам имеют его жены и дети? Чем они их заслужили? Только отношением к ним вождя-доминанта.
Если племя является коммуной, как в первом случае, распределение ресурсов в нем идет прямо между его членами. Если племя – совокупность парных семей, то распределение становится двухуровневым. Сначала добытый ресурс распределяется между семьями, а потом уже внутри семей.
Ясно одно, если общество – совокупность семей, то высшие по иерархии члены при распределении ресурсов в обществе будут ориентироваться не только на собственное потребление, но и на потребление своих семей. То есть вождь возьмет лучшие куски не только себе, но и своим женам и детям. Уже из этих простых рассуждений ясно, что семья является очень сильным мультипликатором неравномерного перераспределения ресурсов в обществе. И значительно усиливает потоки перераспределения ресурсов снизу вверх по социальной пирамиде.
В общем случае неравномерное перераспределение относится и к расширенной семье вождя – совокупности семей его родственников, а также максимально лояльных к нему соплеменников, обеспечивающих его поддержку в роли главы племени, а затем и государства. Дополнительным мультипликатором неравномерности перераспределения является и институт наследования: долго сохраняемые ресурсы накапливаются не только в целях текущего жизнеобеспечения семьи, но и в интересах их последующей передачи ее потомству. Нередко весьма многочисленному.
Получение непропорционально более высокой доли общественных ресурсов отдельными семьями постепенно отразилось и на психологии их членов, что выразилось в появлении у них гипертрофированного чувства собственной важности. Это выработало потребность в выделении себя среди окружающих. Для решения этой задачи требовались дополнительные ресурсы, далеко выходящие за рамки средних потребностей менее привилегированных членов общества, доступных при данном уровне развития производительных сил. Это стало дополнительным стимулом к присвоению правящими семьями общественных ресурсов и, как следствие, к их еще более неравномерному перераспределению. Как уже указывалось ранее, завышенная важность самоидентификации, подчеркивания собственного статуса была перенята и большей частью среднего класса общества ("надо, чтобы все было как у людей!"), что до сих пор продолжает раскручивать маховик потребления, являющийся важнейшим стимулом функционирования большей части людей.
Таким образом, институт патриархальной семьи является одним из важнейших источников социального неравенства в человеческом обществе. И все усилия по укреплению семьи как института – это усилия по сохранению в силе существующих на настоящий день инструментов стимулирования перекачки ресурсов снизу вверх по социальной пирамиде.
Учитывая зомбированность подавляющего числа людей "непререкаемым" представлением о ценности семьи как социального института повторю еще раз: если бы у вождя не было семьи, то он все равно выделил бы себе больше ресурсов, чем другим членам общины. Когда семья есть, диспропорция перераспределения увеличивается, поскольку в этом случае ресурсы общества перераспределяются не только в пользу вождя, но и его жен, наследников, а часто еще и в пользу ближних и дальних родственников.
Нередко бывает: скажет какой-нибудь известный человек под влиянием эмоциональных факторов какую-нибудь глупость и потом она начинает тиражироваться из сознания в сознание без попытки осмыслить суть цитаты, поскольку ее преподнес авторитет.
Здесь все понятно: биологами доказано [6], что долго думать – это биологически противоестественно. Масса мозга составляет 1/50 массы тела. В состоянии покоя он потребляет до 9% всей энергии организма. Если человек о чем-то всерьез задумывается, то расход энергии увеличивается до 25%. Вот организм и сопротивляется долгим раздумьям, стараясь побыстрее выключить процесс интенсивного мышления во имя сохранения энергии.
Во многих переходах московского метро долгое время висели плакаты с цитатой: "Любовь к Родине начинается с любви к семье". Но если хотя бы ненадолго включить элементарную логику, то можно догадаться, что данное утверждение, по крайней мере, не абсолютная истина. Если не сказать существенно резче: "Любовь к Родине обратно пропорциональна любви к семье".
Очевидно, что в условиях ограниченных ресурсов семьи конкурируют между собой за доступ к ним, стараясь "перетянуть одеяло" на себя. Похоже, что в сознании многих людей цель – обеспечение семьи ресурсами жизнедеятельности – оправдывает любые средства. Вспомним, например, Дона Карлеоне, который готов был на любые преступления во благо своей семьи. А ведь подавляющее большинство зрителей фильма воспринимают этого безжалостного убийцу, если и не с любовью, то, во всяком случае, с немалой теплотой. И это не только результат воздействия действительно высокого искусства. Это результат внедренного в сознание людей идеала патриархальной семьи. "Все для дома, все для семьи!".
Если одна семья стремится присвоить себе больше ресурсов, то она оставляет меньше ресурсов другим семьям. Если Родина (государство) – это совокупность семей, то присваивание одной семьей большего объема ресурсов, чем среднестатистические – это в той или иной степени обездоливание других семей твоей Родины, составляющих ее большую часть, чем данная семья. То есть – это явная или неявная нелюбовь к большей части твоей Родины. Что и требовалось доказать: "Любовь к Родине обратно пропорциональна любви к семье" или, точнее: "Любовь к Родине обратно пропорциональна желанию увеличить доступные твоей семье ограниченные ресурсы Родины в ущерб другим семьям".
Те же самые рассуждения справедливы и при отсутствии института семьи – при разделе ограниченных ресурсов между отдельными индивидами. Но вследствие приведенных выше рассуждений, наличие данного института значительно усиливает непропорциональность перераспределения.
Экономические отношения внутри патриархальной семьи еще более усиливают действие мультипликатора непропорционального перераспределения ресурсов. Сразу оговорюсь, что все, что сказано ниже, действует не в каждом конкретном случае, а как некая усредненная тенденция.
Всем известна расхожая фраза о том, что лучшие друзья девушек – это бриллианты. Вполне понятно почему. Замужняя мусульманка всегда боится, что вдруг ее мужу взбредет в голову при свидетелях троекратно произнести формулу развода. И тогда ей придется покинуть его дом в том, что на ней есть. Естественно, она будет всеми правдами и неправдами добиваться от мужа подарков в виде ювелирных украшений – места занимают мало, а стоят дорого. Можно повесить на себя и в случае развода уйти вместе с ними. Понятно, что здесь имеет место не только страсть к украшениям как таковым, но и желание создать определенный страховой запас на случай неблагоприятного развития семейной жизни.
Не надо сильно напрягать голову, чтобы понять, что то же самое касается не только мусульманской, но и практически любой патриархальной семьи, где основным добытчиком ресурсов, как правило, является мужчина. Потерять этого кормильца (в случае смерти, нетрудоспособности или развода) – значит потерять доступ к ресурсам, необходимым для жизнедеятельности женщины и ее детей. Поэтому женщина явно или неявно будет стремиться всеми средствами создать страховой запас ресурсов, вынуждая мужа зарабатывать все больше и больше. Чем больше страховой запас – тем лучше. Нужно накопить как можно больше ресурсов, чтобы в случае развода получить свою законную долю. Значительная часть этого запаса для нормальной повседневной жизнедеятельности не нужна. Потребность в нем возникает только вследствие экономических взаимоотношений в обществе, построенном на основе патриархальной семьи. Нужно ли дополнительно доказывать после этих рассуждений то, что экономическая зависимость женщины в патриархальной семье является сильно действующим мультипликатором избыточного накопления ресурсов и желания каждой семьи получить себе (в том числе путем неравномерного перераспределения) как можно большую долю общественных ресурсов, входя в неявную конфронтацию с другими такими же "ячейками" общества?
Еще один мультипликатор неравномерности перераспределения ресурсов в человеческом обществе, так или иначе связанный с фактом существования патриархальной семьи, – институт наследования. Желание получить от окружающего мира побольше жизненно важных ресурсов лично себе, наверное, вполне естественное желание и с биологической, и с социальной точек зрения. Существованием института семьи мужчины обеспечили себе устойчивый доступ к такому ресурсу как возможность воспроизводства и получения сексуального удовольствия. Жена – это мое, дети, рожденные от нее – тоже мое. Хочу с кашей ем, хочу масло пахтаю. Соответственно, желательно, чтобы мое продолжение занимало такое же привилегированное положение в обществе (если оно имеется) или улучшило свое положение, если моя оценка в обществе занижена (лучшее – детям!). Для этого нужны дополнительные, ненужные для текущей жизнедеятельности, ресурсы, которые надо накопить и моему продолжению оставить. Дальше эту логическую цепочку продолжать, я думаю, не нужно.
Однако многие папаши и не догадываются о том, что нередко дети, которых они считают биологически своими, на самом деле таковыми не являются. Факт, проверенный на большой статистике и давно описанный как в специальной, так и во всем доступной литературе. Приводить ссылки не вижу смысла. Заинтересованные в изучении вопроса могут сами найти соответствующие материалы. В том числе и в русскоязычной части Интернет.
Отмечу только тот факт, что, по различным подсчетам, детей, относительно биологического родства с которыми мужья сильно заблуждаются, в современном мире не менее 9-11%. С точки зрения патриархальной семьи – это достаточно большая цифра (Ужас! Это же не мое!). А с точки зрения эффективности развития человечества как биологического вида – наверное, очень низкая. Я не биолог, поэтому буду оперировать только самыми общими понятиями.
В животном мире доступ к самкам получают, главным образом, наиболее эффективные (сильные, жизнеспособные, красивые, хитрые и т.д.) с точки зрения данной популяции самцы. Во всяком случае есть основания полагать, что потомство производится в большей пропорции от лучших самцов, чем от худших. То есть лучшая информация (в данном случае на генном уровне) лучше тиражируется. Поэтому и происходит биологическая эволюция. Хотелось бы считать, что в лучшую сторону.
А что происходит в патриархальной семье? Человеческая самка не может выбрать лучшего самца, поскольку ей навсегда, как многие века раньше, или достаточно надолго, как имеет место быть в современном обществе, где позволены разводы, досталась именно эта конкретная особь мужского пола. И именно от этой особи по всем социальным канонам ей и следует производить потомство. Может быть, она и выбрала бы в папы своим детям другую особь. Но нельзя. У нее семья. По социальным канонам она обязана производить потомство от той особи, что ей досталась. Во многих случаях тиражируя не самую лучшую генную информацию.
А те 9-11% детей, рожденных в браке, но не от мужа и относительно родства с которыми он заблуждается – очевидное свидетельство величия матушки Природы, которая в очередной раз показывает нам кто в доме хозяин. Биологическая целесообразность, действуя на инстинктивном уровне, прорывает все жесточайшие социальные запреты и ограничения.
Кошка каждый сезон рождает котят от разных котов. А в многодетной человеческой семье все дети производятся от одного папы. Очевидно, что в первом случае возникает большее разнообразие генной информации в потомстве. Впрочем, не знаю, насколько это существенно для биологического развития вида на столь коротком промежутке времени существования человека разумного в рамках социальной модели, основанной на патриархальной семье. В настоящее время в некоторых "истинно демократических" странах разрешают размножаться барышням с синдромом Дауна. Наверное, не надо уж очень сильно разбираться в биологии, чтобы понять, что это не самым благотворным образом скажется на умственных способностях будущих поколений. Увы, но получается, что гуманизм по отношению к каждому конкретному человеку входит в противоречие с гуманизмом по отношению к человечеству, как виду.
Что из всего этого следует? А из этого следует то, что с точки зрения развития всего человеческого вида, а в том числе и повышения эффективности использования и равномерности перераспределения ресурсов гораздо целесообразнее было бы экономически "развести" мужчин и женщин, ликвидировав экономическую зависимость одних от других.
Для этого могут быть использованы самые разные механизмы. Но, очевидно, что они так или иначе должны быть связаны со значительными выплатами на содержание детей из фондов, формируемых государством за счет мужчин. Такие налоги на мужчин легко администрировать: есть первичные половые признаки мужчины – плати. Тут уж не спрятаться, не скрыться. Далее, можно, например, поделить общий фонд на число детей в государстве и раздать женщинам пропорционально числу воспитываемых ими детей. В любом случае, где взять деньги – вопрос государства. На армию и чиновников их же хватает. А почему бы не найти на детей – будущее страны, сделав профессию "мать" государственной службой?
В этом случае государство стало бы рассматривать проблемы рождения и воспитания детей как собственные проблемы, а не как проблемы отдельно взятой семьи. Материальное благополучие детей станет зависимо от всей стаи, что менее рискованно, чем в том случае, когда оно всецело зависит только от их родителей.
В случае стран с отрицательными приростами населения такое положение вещей было бы достаточно актуально. То есть государство говорит гражданам: рождение и воспитание детей – это отдельная высокооплачиваемая работа женщины на государственной службе. И закрепляет это необходимыми законами и нормативными актами. При этом соответствующие материальные стимулы должны быть настолько высоки, чтобы для подавляющего числа женщин они оказались выше, чем перспективы роста материального благосостояния, открываемые потенциальным карьерным ростом. В этом случае многие женщины в наиболее благоприятном для рождения детей возрасте смогут отказаться от работы и карьеры, не чувствуя себя ущемленными.
Немаловажно и то, что взаимоотношения мужчин и женщин существенно в меньшей степени будут лимитироваться экономическими рамками и смогут определяться, главным образом, психологическими аспектами взаимоприемлемости друг друга на разных стадиях совместной (или несовместной в смысле традиционного представления о совместном ведении хозяйства) жизни. Понятие семьи существенно трансформируется, поскольку роль мужчины, как основного добытчика материальных благ будет в значительной степени нивелирована. Супруги плохо переносят друг друга? Можно разойтись без особого ущерба для материального благополучия детей и воспитывающей их женщины: о них заботится государство вне зависимости от того, полная семья или нет. Тем самым еще и в значительной степени преодолевается реально существующее неравенство полов.
Но... это отказ от патриархата. А самое главное – отказ семей элиты от значительной части ресурсов, которые при такой схеме перераспределения будут уходить не в их пользу. Поэтому высказанная только что идея (впрочем, как и все приведенные в данной книге) является бесполезным сотрясением воздуха.